И вдруг начнется ливень проливной -
Он собирался исподволь над нами,
Своими стенами из водяных стенаний
Он спрячет нас от гласности людской,
И быстрой легкомысленной струей
Размоет голоса воспоминаний.
1969 г.
Кисловодск.
***
Над лесом скорый суд вершили
Чрезвычайные ветра.
И близлежащие вершины,
Еще зеленые вчера,
Вдруг пожелтели, побелели,
В горах готовились снега -
Высокогорные луга
Рождали первые метели…
1969 г. Батуми.
МУЗА ПЕРЕВОДА
Десятая муза, с тобой не гулял Аполлон.
На нашей казарме мне видится твой маскарон.
Когда же полковник прикажет замазать тебя,
Десятая муза, проклятая мука моя?!
Я снова уволен, но я не хочу уходить.
Я слишком свободен, пора бы меня осадить.
Иду я с бумажкой - меня на задержит патруль.
Пока, мой товарищ, ты чистишь обойму кастрюль.
Но это - работа, которую кончить дано.
А то, чем я занят, закончить нельзя и грешно.
Наряд мне, полковник, назначьте за всех штрафников,
Но чтоб его смог я
начать и закончить
во веки веков.
Тбилиси.
Впервые опубликовано в “Доме под чинарами” 1972 год.
* * *
Когда я жил не ведая скорбей,
Со взводом повторяя повороты,
Зачем в угрюмой памяти моей
Звучали недозволенные ноты?
Зачем среди плантаций и садов,
В угаре мандариновых набегов,
Свет тусклый вспоминавшихся стихов
Меня лишал плодов, заслуг, успехов?
Зачем среди подтянутых парней,
Произнося торжественные речи,
Я ощущал груз Ленского кудрей
Поверх погон мне падавших на плечи?
На стрельбище, в ликующей стране,
Где все стреляло, пело и светилось.
Зачем, наперекор всему, во мне
«My soul is dark"* - опять произносилось...
* - "Душа моя мрачна"
Москва 1972 г.
Осенью 1969 года в карантине - в первый месяц до принятия присяги - я служил в Батуми, в 90-м полку.
Жесткий солдатский быт, многократные подъемы - с мгновенным наматыванием, а потом разматыванием портянок, часовая зарядка, построения, поверки, маршировка по плацу, мытье этого плаца чуть ли ни зубными щетками, потом казарма, драки призывников со старослужащими и пр. не оставляли ни минуты одиночества.
С удивлением я чувствовал, ощущал, что все английские стихи, выученные мной в детстве под наставничеством моей воспитательницы и троюродной сестры Наталье Константиновны Орловской (О роде Орловских http://alikhanov.livejournal.com/744889.html),
всплыли в моей памяти.
Маршируя по плацу, выполняя марш-броски в противогазе, я декламировал про себя лорда Байрона, Томаса Мура, Эдгара По...
Странная - и спасшая меня - защитная реакция.
Англоязычная библиотека - http://alikhanov.livejournal.com/85342.html
Генри Лонгфелло - "A banner with a strange device" - http://alikhanov.livejournal.com/764877.html
***
У дороги на Ржев, среди рек, лесов,
На сыром картофельном поле
На ведре сидит Эдуард Стрельцов -
Эпоха в футболе.
Выбирает и выгребает он
Из грязи непролазной клубни,
А в Москве ревет большой стадион,
Отражаясь в хрустальном кубке.
Вся страна следила за пасом твоим,
Бедолага Эдик.
Ты прошел по всем полям мировым
От победы к победе.
Но нашел ты поле своё.
У него вид не броский,
Слышь? -
Отсидел ты в Новомосковске,
На ведре теперь посидишь.
А в Бразилии выезжает Пеле
Из дворца на своем лимузине.
На водку хватает тебе, на хлеб,
Сапоги твои на резине.
Бекенбауэр, вы негодяй! -
Вы торгуете собственным именем.
А у нас поля чуть-чуть погодя
Поутру покроются инеем...
Называли тебя величайшим гением
Сэр Рамсей, Бобби Мур.
Не обделил тебя бог и смирением.
Кончай перекур!
1974 г. Волоколамск.
Стихотворение вошло в "Антологию русской поэзии 20 века"
* * *
Поутру на высокий этаж
Я взбежал налегке.
Эрмитаж.
Марке.
Там, внизу утомительных много сокровищ.
Глаз от них не сокроешь.
Дней провел там немало,
Сквозь время продрался,
Жил тысячи лет.
И из римских подвалов,
Сквозь толщу голландцев,
Я вышел на свет.
Сарате!
Я надменности Вашей терпеть не могу!
Ваш, Даная, прельстительный вид меня губит и бесит.
Что за отдохновенье на пустынном стоять берегу,
Ждать - когда же туман эти лодки и даль занавесит...
Санкт-Петербург.
КОМАНДИРОВКА
С аршином со своим - да мерка
Иная здесь...
И вот померкла
Последняя звезда.
И только небо озарилось,
В Евлахе чайхана открылась,
И я вошел туда.
Вот день пришел, а пища будет,
От съеденного не убудет
За трудовым столом.
Бегом разносит чай старуха -
Дробь барабана, словно муха,
Гудит под потолком.
Планеты житель образцовый,
Служебный долг непустяковый
Исполню с рвением крутым, -
И, причиняя беспокойство,
Проверю здесь мироустройство,
Его сверяя со своим...
В этой довольно длительной командировке я ездил по Олимпийским базам, и проверял эффективность использования медико-биологической аппаратуры при подготовкие сборных команд СССР.
В Евлахе я оказался проездом из Цахкадзора, где в условиях среднегорья проводили летнюю подготовку бегуны, - в Мингечаур - там тренировались гребцы-каноисты.
В Цахкадзоре произошла любопытная история.
При проверке я вдруг обнаружил большое количество медико-биологической аппаратуры - тонны две, не меньше, - которая не была даже распакована.
Я стал выяснять что это за аппаратура, но никто не мог мне ничего сказать, а по внешнему виду понять было невозможно.
Наконец, сторож вспомнил, что телевизор в холле был в одном из этих ящиков.
Там же при телевизоре оказалось и документация.
Оказалось, что это было оборудование для скоростного изучения немецкого языка членов Сборных команд СССР при подготовке к Олимпийским играм в Мюнхене 1972 года!
Евлах 1975 год.