Выступление в марте - Библиотека им. Всев. Иванова.
АРМЕЙСКОМУ ПОЭТУ
Нет, не в садах блистательных лицея,
Не среди статуй в мраморный венках,
А в белорусских, сумрачных лесах,
От взрывов и от выкриков немея,
Среди окопов, касок, голодухи,
Как партизанка бледная в треухе,
К тебе являлась муза.
Мчались дни,
Но не божественной овидиевой речи,
Ни откровений Гете, ни Парни
Ты не слыхал.
Взвалив мешок на плечи,
Ты нес картошку, нес ее - и пел.
Поэзия твоя под артобстрел,
Как роща беззащитная попала.
Ее бежали тени и зверье,
В ней все обломано, и все растет сначала,
И только небо видно сквозь нее.
* * *
В Италии, оставленной на произвол судьбы,
Вдруг подняли восстание голодные рабы.
Отсюда крикнуть я хочу: - Спартак, иди на Рим!
Не верит он, что по плечу ему сразиться с ним.
Идет погоня пятам, а мне известно тут,
Что он сейчас узнает там - пираты предадут.
Но главное - то самое, в чем корень всей тщеты:
Свободы нету за морем, - она лишь там, где ты.
Через века ему кричу, не слышит он никак:
- Тебе лишь это по плечу. Иди на Рим, Спартак!
***
Летят, не соревнуясь, птицы
На безразличной высоте.
И только мне дано стремится
От старта к финишной черте.
Они летят, беспечно кружат,
Взлетают порознь, невпопад.
Они крылами не нарушат
Того, над чем они летят.
На небосводе неделимом
Нет верст - есть взмахи птичьих крыл.
И расплывающимся дымом
Костер его не разделил.
И потому, в пустом паренье,
Пересекая небосклон,
В своем спортивном оперенье
Любая птица - чемпион.
Не в голубом, а на зеленом,
Где вдоль судьбы стоят столбы,
Мне дано быть чемпионом
Без окрыляющей борьбы.
И пусть победно мчатся птицы,
Но лишь во мне давно возник -
Чтоб нескончаемо продлиться! -
Соперничества страстный миг.
Я утомляющимся нервам
Запаса сил не дам сберечь.
Я должен первым, самым первым
Черту любую пересечь.
Пусть я не выиграл ни разу,
Но, худший спринтер и игрок,
Я должен верить: эту трассу
Я лучше пробежать не мог.
И пораженьем я доволен,
Раз больше нет в запасе сил:
И даже проиграть я волен,
Когда себя я победил.
* * *
Когда я жил не ведая скорбей,
Со взводом повторяя повороты,
Зачем в угрюмой памяти моей
Звучали недозволенные ноты?
Зачем среди плантаций и садов,
В угаре мандариновых набегов,
Свет тусклый вспоминавшихся стихов
Меня лишал плодов, заслуг, успехов?
Зачем среди подтянутых парней,
Произнося торжественные речи,
Я ощущал груз Ленского кудрей
Поверх погон мне падавших на плечи?
На стрельбище, в ликующей стране,
Где все стреляло, пело и светилось.
Зачем, наперекор всему, во мне
«My soul is dark"* - опять произносилось...
* - "Душа моя мрачна"
* * *
Верхневолжьем, среди перелесков, полей
Я на родину матери ехал моей.
Я плотины и памятники миновал,
И места по рассказам её узнавал.
Вот и Кимры, где ярмарка прежде была,
Торговала, гуляла, пила да сплыла.
А тогда день-деньской продавали на ней
Тес и мед, осетров, лошадей, соболей.
Здесь опять в воскресенье собрался народ,
Ах, глаза б не глядели - что он продает!..
По Горицам пройду. Здесь три раза на дню
Узнаю я по дугам надбровным родню.
А Мартынцево близко. Бегут зеленя.
Вон, под вязами! Сердце обгонит меня...
ГАНДБОЛИСТКА
Меж тем, как слонялся я в залах пустых,
Потрепанными развлекаясь мячами,
Меж тем, как я бил беспорядочно их
Ногами, ракетками, лбом и плечами,
Меж тем как, услужливый спарринг-партнер
То антрепренеров, то главных поэтов,
Я был прозорлив и умел и хитер,
Дотягивая до решающих сетов,
Меж тем, как морщины спортивного лба
Кривились в потугах пустых вероломства,
Я все размышлял: чем воздаст мне судьба
За очередное такое знакомство,
Меж тем, как кончались и дни и дела
И я на ночлег отправлялся неблизкий,
Упорно работа прекрасная шла -
Броски отрабатывали гандболистки.
Где грубых защитниц тугой полукруг,
Где краткость свистков и сирены протяжность,
Полет я заметил нервических рук,
И томность финтов, и движений вальяжность.
Чураясь полощущих сетки голов.
Вне связей командных, вне злости и спайки,
Была она словно погибших балов
Беспомощный призрак в расписанной майке.
Затянутая вентилятором в цех,
Так мечется бабочка между станками
И, не замечая смертельных помех,
Летает, и бьется, и машет крылами...
ПРИЗЫВНИК
Отбой! Успей залезть под одеяло!
Хотя б и в сапогах - успей залезть.
Ты не солдат. Но времени не мало -
Тебя еще научат спать и есть.
Наука не сложна - два, три наряда,
Почистишь и помойку и гальюн.
Ты просвещен, и окрылен и юн.
Но в сапогах! Под одеяло! Надо...
Подъем! Уже ты первый на ногах.
Бежишь под дождь на физзарядку. Браво! -
В надетых без портянок сапогах
Ты упражненья делаешь коряво.
И этому научат. Может быть,
Через недельку, может быть, быстрее.
А сам учись, как родину любить,
Хотя наука эта посложнее.
Ее одолевать ты будешь сам,
Когда в себе почувствуешь солдата,
И присягнешь полям и небесам
Служить, работать, умереть, как надо.
Стихотворение было впервые опубликовано в сборнике "День поэзии 1974"
ЖАЛОБА
- Как намучилась я с ним - не пересказать.
Он слова моей любви заносил в тетрадь.
Если губы и глаза станет целовать,
Значит слово «поцелуй» хочешь срифмовать.
Я сбежала от него и тебя нашла.
Чую руки наконец, а не два крыла.
Любишь и целуешь ты, на руках несешь,
Почему же нежных слов не произнесешь?
ТРИУМФ
Возле арки триумфальной
Длился наш роман банальный.
Встретились под ливнем летним,
И расстались в снегопад -
Мимолетный первый взгляд
Кажется сейчас последним...
Ах, трамвай забит цветами,
И в пространстве между нами
Ветер роз, туман гвоздик, -
Мы смеемся, едем, любим,
Дышим, чувствуем и губим,
Проживаем краткий миг.
Визг колес на повороте,
Остановка, нам сходить.
Торопиться нужно плоти,
А душе - неспешно жить…
Из забвенья возникая,
Промелькнет та ночь вдвоем,
В громыхании трамвая,
Только через жизнь – потом…
От восторга стало жарко, -
Мы бежали средь зимы,
Я решил пройти под аркой –
И разжали руки мы!
Всюду хмарь и непогода.
Крикни в спину, не молчи!
Подворотней небосвода,
Арка светиться в ночи.
Надо мной разверзлись своды,
Я под аркой проходил -
А прошел я через годы,
Под дугой небесных сил…
На мороз надел треух,
Тем и кончился триумф.
КЛАДЫ
Разумно жили на Руси -
Молились - "Господи, спаси!.."
А сами тоже не плошали:
И в подпол прятали, и в печь,
Чтобы на черный день сберечь
То, что годами наживали.
А как нагрянул черный день, -
Сгорело столько деревень.
И под ковшом блеснут порою
Богатства прежнего следы.
А откупились от беды,
Да вот не золотом, а кровью…
Волоколамск.
Журнал "Юность" №4, 1984 год - http://alikhanov.livejournal.com/100938.html
* * *
Завсегдатай клуба, Метрополя,
Щедро раздававший серебро,
Подниму картофелину с поля,
Положу в дырявое ведро.
Накрывая для бригады ужин,
Рифмы бормочу я - все не сник.
Для своей бригады здесь я нужен,
Как шофер, дежурный, истопник.
Лишь бы мне не сгинуть ненароком,
Лишь бы оказаться понужней,
Лишь бы ближе - тем ли, этим боком, -
Все равно кем быть среди людей.
Волоколамск.
***
Не гони свою беспечность,
Бойся рвенья своего.
Есть движение и вечность -
Больше нету ничего.
Не страшись какой-то кары,
И не жди ничьих наград.
Прогони свои кошмары,
Будь спокоен, тих и рад.
Сотни тысяч лет промчатся,
Словно ветер, над Землей, -
Будет в небе изменятся
Ковш Медведицы Большой.
* * *
Когда туман, явившийся над пашней,
Чуть убыстряет сумерек приход,
Июльский день, почти уже вчерашний,
Еще переполняет небосвод,
И месяц из-за облака встает -
Что может быть прекрасней этих далей! -
Темнеющих опушек островки,
И запах сена, словно дым печалей,
Окрестных сел живые огоньки,
И тусклый блеск темнеющей реки.
Волоколамск.
***
Возьмите на дорожку бутерброды,
И снова приходите в сентябре!
И полетят, как хлопья снега, годы.
Мелькнут поляны в белом серебре...
Ни виноват, ни прав, кто стал бесплотен,
И ни качнутся истины весы -
Лишь жмутся в закоулках подворотен
Сны старости, бездомные, как псы.
Среди цветущих, то опавших кленов,
Чем сон полней, тем по утрам пустей.
В просторах зеленеющих газонов,
По осени шаги моих друзей...
* * *
Там, за неподвижной заводью зеленой,
В сизой дымке времени светится вода.
Там струя стремится к цели отдаленной.
Ряска стала в заводи, не плывет туда.
А над кромкой берега изогнулись ивы,
Солнечные блики по стволам плывут.
Я пришел печальный, а уйду счастливый.
Жаль, что так недолго постоял я тут.
Волоколамск, на покосе в яблоневых садах.
ЦЕЗАРЬ
Он шел впереди легионов,
И спал на земле у костров,
И не просыпался от стонов,
От окриков, ржанья, шагов.
Холодное солнце вставало
Над порабощенной землей,
Где гибель свирепого галла
Где бритта бегущего вой.
Но в жизни суровой солдата
Рассеивая племена,
Он думал о кознях сената
Трибунов твердил имена.
Неслись в небеса то молитвы,
То песни, то жертвенный дым,
И были кровавые битвы
Лишь долгой дорогою в Рим.
