ПАМЯТИ АДМИНИСТРАТОРА ЦДЛ
Аркадия Семеновича БРОДСКОГО
Неутомимый маленький герой,
Он с планкой орденов стоял горой
За всех писателей.
Счастливо заседали
Они в парткоме и в дубовом зале.
Он засекал уже издалека
Пушок демократического рыльца,
Хватал за шкирку и давал пинка
От Венички и до однофамильца.
Разишь душком иль арестантской робой -
Тогда к буфету подходить не пробуй.
Труд цербера безжалостен и тяжек.
Империя рыхлеет от поблажек.
Он раскусил борцовский куцый шарм,
Тех, на глушился навостривших ушки, -
Когда они на брайтонский плацдарм,
Сквозь голодовки двигались к кормушке.
Творили, как за каменной стеной.
А умер он - писателей прогнали,
И свой бифштекс последний дожевали
Они в сугробах грязной Поварской.
***
Официантка в ресторане
Не знает ничего заране.
***
Хоть на нее рассчитывали мало,
Поэзия надежд не оправдала.
Из письма АЛЕКСАНДРУ МЕЖИРОВУ
Утратили мы здесь и признак ремесла,
Нелегкая когда Вас в Штаты занесла.
Рассыпалась строфа и мельтешит цезура,
Хотя отменена была одна цензура.
Формация ушла, а потерялась форма.
А главное - пропал подстрочник для прокорма.
Рождаются стихи загадками кроссворда.
И ёрники бузят, как внуки без присмотра.
Разбросаны слова посудой после пьянки
Как-будто в высоту мы прыгаем без планки.
ОЧЕРЕДЬ ЗА ГОНОРАРОМ
В “ДЕНЬ ПОЭЗИИ”
Пройдя маршрутом лет суровых,
Желая просвещенной слыть,
Россия граждан непутевых
Своих решила подкормить.
Спешили мы со всей столицы,
Стояли, прислонясь к стене,
Свои выпрастывая лица,
Из-под заснеженных кашне.
Там “Юности” один из замов
Стоял без кресла, просто так.
В углу угрюмо ждал Шаламов,
А Смеляков курил в кулак.
И шел совсем не по ранжиру
Один поэт вослед другим.
Так начавший стареть Межиров
Был лишь за Самченко младым.
И Мориц бедную пугая
Ухмылкою грядущих мер,
Ее в упор не замечая,
Стоял боксер и браконьер.
И даже прямиком оттуда,
Вновь улетавшие туда,
Своих мехов являя чудо,
Там становились иногда.
В тот зимний день шутила муза,
Долистывая календарь.
Стоял там я, не член Союза,
За мной - Луконин, секретарь.
О, государственной заботы
Благословенные года.
И за недолгие щедроты
Мы благодарны навсегда.
