Стихи 1984 г.
* * *
В Иркутске на колхозном рынке
Погреться в "Срочное фото"
Я забежал, и вот на снимке
Какой-то человек в пальто.
Он потрясен морозной ширью,
Замерз, его колотит дрожь…
Так переполнишься Сибирью,
Что сам себя не узнаешь...
* * *
Игорю Шкляревскому
На сотню верст вокруг ни деревеньки нет,
Но кто-то ходит нашею тропой.
- Здесь, где-то здесь медведь! Ты видишь этот след!
Смотри, он заполняется водой!
Когда с бревна в ручей я с рюкзаком упал,
И, вынырнув, стал шумно выгребать,
С горящей берестой на помощь ты бежал, -
И засмеялся – некого пугать!
Пружинил блеклый мох, гудел привычно гнус.
Дым от костра шел в сторону болот.
Что ж столько лет спустя, я вновь за нас боюсь –
Ведь от Мегры забрал нас вертолет...
*Заполняющийся водой медвежий след верный знак того, что медведь только прошел - и следит за нами впереди нас.
Так и было: Игорь - на случай нападения медведя - держал за пазухой сухую бересту.
"В море - в страхе труд, на реке - в страстях..." - http://alikhanov.livejournal.com/109897.html
* * *
Хватило бы только упорства -
Работа научит всему.
А хлеб отогреется черствый -
Достаточно одному.
ВТОРАЯ РУКОПИСЬ
К издательству иду дворами -
Спрямляю, сокращаю путь
Меж мусорными голубями,
Которых пушкой не спугнуть,
Там есть проход, за тем строеньем -
Пока я книжку издавал,
Своим неистовым терпеньем
Я здесь тропинку протоптал.
И вот, возможно беззаботней,
И, подавив нелепый страх,
Вновь выхожу из подворотни
С зеленой папкою в руках.
Ничто ускорить я не в силах,
Пусть все идет само собой -
Коней крылатых, дней бескрылых
Сполна даровано судьбой.
* * *
Поденщик чудотворства, вычеркивай слова -
Все в творчестве так просто, заслышилось едва,
И чувство - не порука, и смыслу вопреки,
Тень звука: мука звука - рождение строки .
КАМЧАТСКАЯ тетрадь
***
Улетал от тебя чуть ни сутки,
не дотягиваются провода, -
мы болтаем с тобой через спутник -
нашу речь отражает звезда.
* * *
Петропавловск на вахте с утра,
Здесь на суше морские порядки.
Мысль пространственная Петра
Облетала и сопки Каматки.
И среди европейски забот,
Донесеньям казацким внимая,
Предвосхитил он поздний черед
Океанского дальнего края.
Петропавловск, ты как часовой
Под буденовкою вулкана,
Ты стоишь у ворот океана -
Спит страна у тебя за спиной.
КОМАНДОРЫ
Какая бедная природа
На этой северной земле.
Травой поросшие холмы
Как продолженье океана -
Ни кустика, ни деревца.
И ветер, ветер...
Песок, приглаженный отливом,
Весь белый от разводов соли,
Недолго сохраняет след
Промчавшегося вездехода.
Среди бескрайнего простора
За территорию свою
На лежбище самцы дерутся.
Рев котиков, прибоя шум,
Пронзительные крики чаек...
По деревянной галерее
Иду, сквозь прорези снимаю,
Чтоб самому потом поверить,
Что я здесь был и это видел.
* * *
Полгода в трюме рыбзавода -
шесть через шесть, шесть через шесть
часов работают рыбачки.
И через цех по транспортеру
идет серебряный поток
трески, минтая, камбалы -
ножами острыми вручную
рыбачки режут, режут рыбу -
на смену норма - сорок тонн.
Комбинезоны из клеёнки -
оранжевые - в слой один -
в кишках, в молоке, в чешуе,
и в брызгах, крови, желчи, слизи.
А все отходы производства
стекают самотеком в трюм.
Спускаюсь вниз, тяжелый смрад
руками словно раздвигаю -
здесь варят рыбную муку:
в котлах вращают, здесь же сушат -
потом муку в мешки ссыпают,
складируют.
Шесть через шесть
часов рыбак следит за паром -
шесть через шесть - его напарник.
И бледное его лицо,
с потухшим и упорным взглядом,
С тех пор мне видится повсюду...
* * *
На этой океанской широте,
где в сотни верст ветра берут разбег,
в какой невыносимой тесноте
работает и служит человек.
В отсеке узком, в трюме, в цехе узком –
великое терпенье в духе русском!
Берингово море, 1984 г.
* * *
Среди просторов океанских
Смотрю в бойницы башен сванских,
Скачу по улочкам кривым,
Вдыхаю горьковатый дым.
Куда б меня ни занесло,
Я не бросаю ремесло.
* * *
И пусть, спохватившись, себя ты проявишь, -
Здесь задним числом ничего не исправишь.
ОПОЗДАВШИЙ КОК
Рейдовый катер уходит секунда в секунду.
В жизни на суше я выгадал пару мгновений -
Шел налегке или где-то с горы побежал, -
И обогнал тебя, кок.
Я уже на борту,
И ощущаю свое с экипажем единство.
Хоть мы замешкались, и не выходим на рейд,
И пропускаем к причалу какое-то судно,
Кок опоздавший - по пирсу ты мечешься зря, -
Мы не захватим тебя, раз отдали концы.
Что ж ты с кастрюлями мечешься взад и вперед,
Ловко взбегаешь по сходням, и машешь рукой,
Веришь, что мы за тобою причалим опять, -
В рубке своей капитан и не видит тебя.
Катер же сносит то к сейнеру, то от него.
Сядь на кастрюлю свою и погрейся на солнце!
* * *
Приятель мой, нищий киношник,
Оставленный славой, женой,
Бродяга, хвастун, полуночник,
Заехал однажды за мной.
И с ним мы немедля помчались,
Погнали, пошли, понеслись,
И вроде неплохо набрались,
Но все еще не добрались...
Москва.
* * *
И на виду, и в то же время скрыто,
Жить в Юрмале, переводить с санскрита,
И на балтийском, в оспинах, песке
Чертить слова на мертвом языке
ПОЛЕСЬЕ - тетрадь .
Стараниями псов не разбредалось стадо.
И не сводя с костра задумчивого взгляда,
Мне говорил пастух,
вернее, мыслил вслух
О том, как дольше жить, и что же делать надо.
Жить в поле, у реки, в берлоге, хоть в пещере,
От ветра и дождя не прятаться за двери,
Тогда исчезнет страх,
и людям в их делах
Вновь станут помогать животные и звери.
К нам подбегали две огромные собаки,
И вновь через кусты, болотца буераки
Они гоняли скот.
Пастух же без забот
Со мною толковал, псам подавая знаки
* * *
Мне надоело жить новизною! -
Мутный прогресс - это бремя чудес.
Здравствуй, Полесье!
Над Припять-рекою
оберег сердца - сиянье небес...
* * *
Ночью
Брожу по Запесочью.
ЧЕРНЫЕ АИСТЫ
Алене
В тот год тебя мотало по стране,
Потом по свету.
Я тебе писал
в Хабаровск, Магадан, Берлин, Варшаву...
Меня тогда надолго занесло
В деревню Хлупин.
Началась охота,
Шел сенокос, и строили дорогу,
У старицы слонялись браконьеры.
Я на ступеньках хлупинского клуба
Писал, что черных аистов увидел.
В отличии от белых, эти птицы
Не терпят человека.
В заповедной
Глуши Полесья, над дубами поймы,
Семь черных птиц неспешно пролетели, -
И долго мне казалось - обернусь,
И вновь увижу их...
Часа в четыре,
В песке буксуя, и натужно воя,
Почтовая машина появлялась.
Я второпях заканчивал письмо,
И верил, что слова в листке тетрадном
Сумеют что-то в жизни изменить,
Когда ты перед выходом на сцену
В гримерной их прочтешь.
Все эти письма
Сам получил я осенью, в Москве
По адресу обратному.
* * *
Пусть темен ум, да помыслы светлы.
На лес смотрю я, на холмы, на долы…
С трудом даются после высшей школы
Простые истины в тени густой ветлы…
РЕЧНАЯ СТОЯНКА
Тоне Аксеновой
Мы с тобой заявились только к шапочному разбору.
А тогда нам казалось, бездомникам иногородним,
Что вот-вот под напором высокая насыпь прорвется,
И мы примем участие в празднике, и в карнавале,
На который пускают людей по московской прописке.
И решила решила ты музою стать, я - бессмертным поэтом.
Вот четырнадцать лет пролетело, и осень пришла
В эти чахлые рощицы вдоль обмелевшей реки,
Где живем мы в палатках по разным её берегам.
Ты осталась такой же - лишь издали надо всмотреться, -
Горделивой походкой и грацией полнишь пространство.
Лишь Москва не следит с любопытством, от ужаса жмурясь,
Чьей ты станешь женой, откачают тебя или нет?..
Сколько строчек прекрасных тебе, так сказать, посвятили -
Я теперь понимаю, отделались просто стихами,
Оставляю тебя ночевать за порогам судьбы.
Я там тоже шустрил - мне доверили "Волну" с фургоном,
Эту белую "Волгу" купили на чеки - валюту,
Что тогда не скупясь выдавали всемирным артистам
В Мичигане, в Техасе на рок и на поп-вечерах.
И я с гордостью слушал в ночи - именами без отчеств
Все тревожился воздух в просторном салоне машины.
Три денька покатался я по площадям и проспектам,
И загнали "Волжанку" на Южно-Портовой толкучке...
* * *
Дал калека мне совет:
" - Во поле открытом,
Если хочешь быть живым - притворись убитым.
Чтоб казался мертвым ты снайперу-подонку,
Судорожно не ползи, не катись в воронку.
И терпи любую боль, хоть и нету мочи.
Как упал, так и лежи - дожидайся ночи.
И не подавай своим никакие знаки -
Кровью ты не истечешь до другой атаки.
С поля вынесут тебя, если ты живучий,
И до смерти доживешь, если ты везучий."
* * *
Здесь Лама чередой запруд
Течет, блистит, ныряет звонко -
А волок был когда-то тут
И невысокая копенка
Крестьянский означает труд.
Ах, почему, скажи на милость,
Неприхотливый человек,
На берегах равнинных рек
Жизнь так и не переменилась, -
Не переменится вовек?..
***
Стучали на машинке днем,
И быстро продвигалась пьеса.
Но никого интереса
Она не вызвала потом.
А ночью скользкой мостовой,
Со свертками из гастронома,
Куда-то мчались, номер дома
Сверяя в книжке записной...
События и поездки 1984 года.
Камчатка, Беринговы острова, почти месяц - в Тихом океане.
Возвращение в Москву.
Рига, Латвия - по приглашению новых друзей, заведенных в поездке по Камчатке.
Слет молодежи возле озера Бикерниеке, много ездил на “Жигулях” по Латвии, выступал в Риге по радио.
Из Риги - на поезде поехал в Минск, оттуда - в Полесье, месяц ловили рыбу, к осени - охотились.