Григорий Медведев, в условиях тотального контроля, выбирает неочевидные, сложные смыслы, и может быть это спасительно. Поэт предпочитает оставаться до конца непонятым - таково его кредо, но Григорий и в жизни, и в искусстве не ищет легких путей.
Сергей Алиханов
Григорий Медведев родился в 1983 году в Петрозаводске. Учился на факультете журналистики МГУ, в Литературном институте имени А. М. Горького. Стихи публиковались в журналах «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Дети Ра», «Сетевая словесность», «Пролог», висят на многих ресурсах Сети. Автор стихотворных сборников: «Карманный хлеб», «Нож-бабочка». Творчество отмечено премиями «Лицей», «Звёздный билет». Член Союза Писателей Москвы. Живет в подмосковном Пушкине, работает новостным редактором.
На недавней презентации издательства «Воймега», которая прошла в Музее «Серебряного века», Григорий Медведев читал стихи из своего нового сборника «Нож-бабочка».
Провинциальный быт - и тема, и предмет творчества поэта. Поселковая жизнь и заботы, на фоне осенних деревьев между неказистыми строениями, воплощенные в стихи без особых стилистических приемов, без какого-либо утрирования или умышленной имитации, без нарочитых речевых изысков. Повторяющиеся стилевые черты только подчеркивают рутинное ежедневное бытование.
Отнюдь ни социалистический, а реализм исключительно социальный в творчестве Григория Медведева то и дело оживляет какой-то безымянный «главный герой», фигура его промельком в каждом стихотворении. А между тем «по швам треща от износа кулиса» (Бродский) уже сорвалась, упала, ничего не прикрывает, не разделяет, да и сами поселковые действа - передвижение от подъезда к подъезду, потом к магазину или ларьку - сторонясь от посторонних глаз, не представляет никакого интереса...
Но совершенно поразительным образом, в провинциальном пространстве, в условиях засилия информационных стандартов, подавляющего электронного изобилия средств и способов заполаскивания мозгов - используя всё вышеозначенное уже в качестве подмалёвка, изобразительного средства или материала, - возникла и существует поэзия Григория Медведева, узнаваемая в своей поэтической непохожести:
Неподвижные брёвна,
тот же вид за окном,
но я вижу подробно,
что уменьшился дом.
Убывает как будто
за хозяином вслед,
потому – ни уюта,
ни тепла уже нет.
Сёстрам время по пояс,
они пробуют вброд,
не загадывай, кто из
них первой дойдёт...
Манера чтения стихов весьма своеобразна - Григорий Медведев как бы стесняется, что его строки пробирают слушателей до мурашек, до изморози по коже, а поэт смущенно улыбается: https://youtu.be/ERymCAKMaCg Григорий Медведев - выступает на презентации стихотворного сборник «Нож-бабочка».
Социальная, можно сказать, этнографическая группа, окружающая поэта - соседи, дворовые знакомые - о них Григорий и пишет, и думает. Текущие, повторяющиеся события, общение, где все понимается с полуслова, нарочито повторяющиеся черты, подчеркивают рутинный характер безысходного бытования. Кажется, все обыденно и все просто.
На самом же деле это поиск новых форм языковой свободы, который на днях оказался поводом ожесточенных и даже оскорбительных дискуссий. Григорий Медведев, в условиях тотального контроля, выбирает неочевидные, сложные смыслы, и может быть это спасительно. Поэт предпочитает оставаться до конца непонятым - таково его кредо, но Григорий и в жизни, и в искусстве не ищет легких путей.
Творчество Медведева порождает многочисленные критические отклики и даже дискуссии:
Наш автор поэт и редактор Евгения Баранова высказала мнение: «Григория я считаю полностью сформированным автором, советы в отношении творчества которого могут быть только личностными.
С моей колокольни Григорий примыкает текстуально к классицистам и почвенникам, но это нисколько не уменьшает моего восхищения его текстами... Что касается ритмических сбоев, то мне кажется, это авторская особенность. Григорий занимает среднюю позицию между верлибром и традиционной поэзией, и их взаимопроникновение образует авторский стиль. Я бы ещё сказала, что отличительной чертой автора является сюжетность. И это выгодно его отличает от многих других. Из личных пожеланий – я бы хотела, чтобы Григорий шёл по пути усложнения. Мне нравится и эта расчёска, как Вы выразились, и архаика, и смешение жанров, и смешение лексик. Напевность зачастую мешает сюжету, потому что если идёт постоянно гладкая строка, то иногда требуется сделать строчку ломаной, чтобы исключить проглатывание читателем смысла...».
Секретарь Союза писателей России, поэт и наш автор, Василий Попов замечает: «Удивительное свойство стихов... они музыкальны, но есть деталь, и она «вытаскивает» на себе стихотворение. Григорий мастер этой маленькой детали, даже может быть не детали, а какого-то незначительного шороха, которого достаточно, чтобы всколыхнуть чувства. Мне интересно в этих стихах не думать, а чувствовать...».
Писатель и критик Павел Басинский в «Российской газете» пишет: «Стихи камерные. Поэзия дома, двора, школьной парты, семейного стола… «Удобное мироустройство», как пишет поэт. Почему-то вместе вспоминаются Сергей Есенин и Осип Мандельштам, которых, кстати, напрасно противопоставляют. Мир, из которого всегда что-то уходит, но и всегда самое важное остается».
Сам Григорий заключает: «... у меня к своим стихам, наверное, ещё больше претензий, чем было озвучено. Проблема в том, что я не совсем понимаю, куда мне двигаться дальше... изменения будут видны скорее всего только не раньше, чем через десять лет...».
Душа поэта - духовное зеркало, которое отражает окружающий мир. И стихи Григория это отражения нашего мира:
* * *
Трудно полюбить, а ты попробуй,
этот чёрный мартовский снежок,
на котором старый пёс хворобый
подъедает скользкий потрошок.
Около размокшего батона
воробьиная серьёзная возня.
Трансформаторную будку из бетона
украшает экспрессивная мазня:
с ведома муниципалитета,
где за лучший двор ведут борьбу,
рощица берёз в лучах рассвета
тянется к районному гербу —
так задумано в муниципалитете,
что какой-нибудь чиновный патриот
вспомнит невзначай берёзки эти
на чужбине и слезу смахнёт.
Дремлет пёс, кредитные девятки
пререкаются из-за парковки с ленд
ровером, и ветер треплет прядки
выцветших георгиевских лент.
* * *
Перрон типовой постройки, стоянка две-три минуты.
Старухи с кастрюлями успевают браниться
и продавать свою снедь. Они круглый год обуты
в какие-то чуни. Их недолюбливают проводницы.
В городке одно развлеченье — глазеть на составы,
пока отгорожен от прочего малолетством,
плюя вниз и мечтая: вот прыгнуть с моста бы
на крышу вагона и где-нибудь на Павелецком
очнуться, но трусишь. Скачет, как мячик,
по окрестностям грохот товарняков и скорых,
сообщения о прибывших и отходящих
произносятся дважды. Выводишь внизу, на опорах
моста своё имя, как на рейхстаге,
краской, забытой бригадой рабочих,
предполагая, что те, кто на тепловозной тяге
проносятся мимо — успеют понять твой почерк.
* * *
Жарко почти как летом, а ты в неволе.
Листва уже поредела, поэтому видно
сквозь ветки футбольное поле —
у кого-то идёт физкультура, обидно,
маяться здесь, где училка-старуха
медленно давит из тюбика пасту
насильного просвещения в оба уха,
а не там, где пасёт порыжелую паству
ветер, и пренебрегают уроком
старшеклассницы в лёгких своих нарядах,
среди трав и деревьев — живым намёком
о нимфах каких-нибудь, о наядах.
Их вид будоражит, терзает нервы —
и нет облегченья в твои тринадцать —
вклейку из энциклопедии вырвал: Венера
в зеркало смотрит: нельзя от неё оторваться.
полностью - https://newizv.ru/news/culture/09-11-2019/grigoriy-medvedev-vsego-to-odin-klik-vot-tebe-lenta-ru-a-vot-tebe-dantov-ad