* * *
Я знаю песенки оконного стекла.
Я ползал в дереве за червяком и плакал.
Я расколол кусок ночного неба
и пригоршнями
собираю звезды
в коробку из-под слов.
Я видел Пушкина в кибитке средь цыган,
Кочующего вечно по степи.
ФАКТУРА
Сквозь стекло головной боли,
И раздвинув слегка занавески,
Я смотрел на тебя, как смотрю,
Сквозь прозрачную первую наледь
На январское светлое утро.
Но я вижу только стекло.
* * *
Ты растворяешься в дымке, в домах,
Не оборачиваясь на прощанье.
Наше беспечнейшее обещанье
Все еще светится где-то впотьмах.
Словно в сарайчике том у Кюри
Светятся фразы до полураспада.
Кружатся долгие дни листопада,
Вот уже светят одни фонари.
Наши мечты и желанья займет
Снова галантная музыка Гайдна.
Снова меж звуков возникнет случайно
Пушкинских росчерков легкий полет.
* * *
Где шелковицы растут, чуть подальше
На костре мы бак с бельем кипятили.
В мире не было ни злобы, ни фальши -
Как же весело, как славно мы жили!
Мыльной пены на костер лилось много,
Прогорит огонь, по новой почнем все.
Кто бы знал, что дней не счесть лишь у Бога,
А у нас их - раз и обчелся.
ПЕЙЗАЖ
Здесь пространные слоги
Стекают с крыш языка,
Оставляя на улицах строчек
Потоки и лужи.
Здесь в окне, иногда,
Зажигается призрачный свет
И ведутся - с магическим смыслом -
Беседы бессмысленных.
Здесь считают, считают
Удары бессонного сердца,
И по загнутым пальцам
Выводятся точные формулы.
Здесь тоскующий мальчик.
Сутулясь, сидит на стуле,
На лице испитом его
Муки смертельной мечты.
А собой не прощенный
Приносит сытым любовью
На подносе стихов
Огрызок своей души.
И все эти странные странности
Отражаются в синих слезах,
Как уродливый, длинный бродяга
В никелях утонченных машин.
1966 год.