* * *
Сад ботанический, тифлисский,
Осенний, сумрачный, пустой,
Мои черновики, записки
По-прежнему полны тобой.
Виденьем цветников пустынных,
Аллей и мостиков старинных,
Водоотводного ручья,
Бегу под звон потоков пенных,
И осеняет сонм вселенных
Тебя, любимая моя.
Ты помнишь ли мое стремленье
Парить над осенью вдвоем?
Быть может, тусклый водоем
Теней летящих отраженье
Еще таинственно хранит,
Но золотистый лист летит
И гладь зеркальную рябит...
Диковинные спят растенья,
И терпкий воздух запустенья,
И запахи небытия,
И горной речки крик гортанный -
Давно размыла след желанный
Ее тяжелая струя.
"Если пелось про это..." -
"Грузия в русской советской поэзии. 1983 г."
* * *
Как дневные часы ни гони,
Праздник ночи гораздо короче -
Коротая бесцельные дни,
Я живу в мимолетные ночи.
В бледном сумраке предзоревом
Ночи жизни своей провожаю.
Я застигнут начавшимся днем,
Что мне делать на свете - не знаю...
ГАНДБОЛИСТКА
Меж тем как слонялся я в залах пустых,
Потрепанными развлекаясь мячами,
Меж тем как я бил беспорядочно их
Ногами, ракетками, лбом и плечами,
Меж тем как, услужливый спарринг-партнер
То антрепренеров, то главных поэтов,
Я был прозорлив и умел и хитер,
Дотягивая до решающих сетов,
Меж тем как морщины спортивного лба
Кривились в потугах пустых вероломства,
Я все размышлял: чем воздаст мне судьба
За очередное такое знакомство,
Меж тем как кончались и дни и дела
И я на ночлег отправлялся неблизкий,
Упорно работа прекрасная шла -
Броски отрабатывали гандболистки.
Где грубых защитниц тугой полукруг,
Где краткость свистков и сирены протяжность,
Полет я заметил нервических рук,
И томность финтов, и движений вальяжность.
Чураясь полощущих сетки голов.
Вне связей командных, вне злости и спайки,
Была она словно погибших балов
Беспомощный призрак в расписанной майке.
Затянутая вентилятором в цех,
Так мечется бабочка между станками
И, не замечая смертельных помех,
Летает, и бьется, и машет крылами...
1974.
* * *
Листья горят.
А в далеком краю полигонов
Миролюбивые танки кромсают мишень.
Листья горят. А в Горицах ворует иконы
Житель ограбленный выморочных деревень.
В городе столь поразительном, сколь и любимом
Тянется жизни моей несуровая нить.
Листья горят...
Горьковатым, рассеянным дымом
Я надышусь, чтобы долгую зиму прожить.
* * *
У дороги на Ржев,
среди рек, лесов,
На сыром картофельном поле
На ведре сидит Эдуард Стрельцов -
Эпоха в футболе.
Выбирает и выгребает он
Из грязи непролазной клубни,
А в Москве ревет большой стадион,
Отражаясь в хрустальном кубке.
Вся страна следила за пасом твоим,
Бедолага Эдик.
Ты прошел по всем полям мировым
От победы к победе.
Но нашел ты поле своё.
У него вид не броский,
Слышь? -
Отсидел ты в Новомосковске,
На ведре теперь посидишь.
А в Бразилии выезжает Пеле
Из дворца на своем лимузине.
На водку хватает тебе, на хлеб,
Сапоги твои на резине.
Беккенбауэр, вы негодяй! -
Вы торгуете собственным именем.
А у нас поля чуть-чуть погодя
Поутру покроются инеем
Называли тебя величайшим гением
Сэр Рамсей, Бобби Мур.
Не обделил тебя бог и смирением.
Кончай перекур!
Антология русской поэзии ХХ века
* * *
Расстелюсь я мхом зеленым по земле сырой,
Буду каждую песчинку чувствовать спиной.
Будет вянуть лист осенний на груди моей.
После ляжет снег тяжелый - и на много дней!
Буду жить с землею вместе, с белым светом - врозь.
Пусть найдет меня под снегом одинокой лось.
"День поэзии" 1975
***
Лишь путь открылся коридорный,
И мы во всю помчались прыть -
На счастье легок шаг проворный,
И мы успели жизнь прожить.
1975 год.
* * *
Завсегдатай клуба, Метрополя,
Щедро раздававший серебро,
Подниму картофелину с поля,
Положу в дырявое ведро.
Накрывая для бригады ужин,
Рифмы бормочу - я все не сник! -
Пусть я как поэт, пока не нужен,
Нужен как шофер и истопник.
Лишь бы мне не сгинуть ненароком,
Лишь бы оказаться понужней,
Лишь бы ближе - тем ли, этим боком, -
Все равно, кем быть среди людей.
1976 год.
* * *
Не гони свою беспечность,
Бойся рвенья своего.
Есть движение и вечность -
Больше нету ничего.
Не страшись какой-то кары,
И не жди ничьих наград.
Прогони свои кошмары,
Будь спокоен, тих и рад.
Сотни тысяч лет промчаться,
Словно ветер над Землей,
Будет в небе изменятся
Ковш Медведицы Большой.
* * *
С Анной всех я забываю,
И не помню ничего.
Парня, парня одного
Анне я напоминаю.
Так она его любила,
Что и на меня хватило.
* * *
Здесь от могилы братской до могилы
Полкилометра, километр от силы.
А у высот они идут подряд.
Здесь раньше срока люди умирали.
Вдоль этих мест теперь проходит ралли,
И кто-то бродит в поисках опят.
И сколько там кукушка ни кукует -
Их поколенью скоро срок минует,
И есть предел у долгих вдовьих мук.
И поросли окопы лебедою.
Брат горевал над давнее бедою,
Горюет сын, но не сумеет внук.
Волоколамск
Журнал "Юность" - 1980 г
***
Когда туман, явившийся над пашней,
Чуть убыстряет сумерек приход,
Июльский день, почти уже вчерашний,
Еще переполняет небосвод,
И месяц из-за облака встает -
Что может быть прекрасней этих далей! -
Чернеющих опушек островки,
И запах сена, словно дым печалей,
Окрестных сел живые огоньки,
И тусклый блеск темнеющей реки.
Волоколамск
* * *
Там, за неподвижной заводью зеленой,
В сизой дымке времени светится вода.
Там струя стремится к цели отдаленной.
Ряска стала в заводи, не плывет туда.
А над кромкой берега изогнулись ивы,
Солнечные блики по стволам плывут.
Я пришел печальный, а уйду счастливый.
Жаль, что так недолго постоял я тут.
ЦЕЗАРЬ
Он шел впереди легионов,
И спал на земле, у костров,
И не просыпался от стонов,
От ржанья, бряцанья, шагов.
Холодной солнце вставало
Нкд порабащенной землей,
Где гибель свирепого галла.
Где бритта бегущего вой.
Но в жизни суровой солдата,
Рассеивая племена,
Он думал о кознях сената,
Трибунов твердил имена.
Неслись в небеса то молитвы,
То песни, то жертвенный дым.
И были кровавые битвы,
Лишь долгой дорогою в Рим.
1978 год.
***
В глазах, в душе повсюду белизна -
В краю снегов пишу поэму снега.
Снег, белый снег воспой, и можешь смело
Надеется на...
Впрочем, ни на что, кроме следов,
Теряющихся вскоре,
И вовсе не заметных на просторе
Снегов.
* * *
О вечности не спорят, не поют,
А молча думают, когда посмотрят в небо.
И звезды лишь на несколько минут
Поманят и, быть может, отвлекут
И от любви насущной, и от хлеба.
А космонавты, звездные поля
Просматривая у экранов мутных,
Посмотрят против хода корабля, -
О вечности напомнит им Земля
И отвлечет от звезд сиюминутных.
Журнал "Москва" 1979 г.
ВОСПОМИНАНИЕ О СПОРТИВНОЙ РАБОТЕ
Я занимался волейбольной сферой –
Наискосок бесчисленных бумаг
Двусмысленный старался ставить знак,
Считая, что с обыденщиной серой
Не надобно решений волевых, -
Держи лишь меч дамоклов мер крутых.
Среди болот, лесов, полей и гор
Суровый телефонный разговор
Пересекал безмолвные просторы.
Что проводов начальственная нить,
От ветра трепеща, могла вершить?
И смело я пускался в разговоры.
Слегка скучая, зная все заране,
Я жизнь свою смотрел как на экране.
И перевоплощался иногда,
Чтоб искренность придать служебным фразам.
И преуспел во всем, живя по фазам,
И вроде бы не приносил вреда.
Я поздно ощутил свою причастность
К тому, чем занимался много лет.
Давая свой поверхностный совет,
Внося во все значительность и ясность
С поставщиком налаживал я связь,
А жизнь моя веревочкой вилась
Немножко в стороне.
Входя в струю,
Чтобы никчемность не раскрыть свою,
Я каждый раз умело прикрывался
Приверженности фиговым листком.
Но маска оказалась вдруг лицом,
Трюк перевоплощения сорвался.
И в трубку улетающее слово,
Бесследно исчезая всякий раз,
Не пропадает, как в пустыне глас,
А формирует образ прожитого,
Который и становится тобой,
Хотя всего не помнишь за собой.
* * *
В раскатистом шуме большого порога
У самой реки мы пожили немного,
Стремился на север поток.
Хотя и березы вокруг шелестели,
И сосны порою под ветром скрипели,
Мы слышали только порог.
Опять меж домов я слоняюсь угрюмо.
Как будто и не было этого шума,
И голос простора угас.
Вдали самолет прошумит ненароком.
А там, у далекой реки, под порогом
Как-будто и не было нас...
У реки Мегра.
***
Я люблю тебя, словно лечу в березняк,
Воздух держит меня, а под сердцем сквозняк.
Так уже не быввет, я знаю, но все ж
Я люблю...
Это больше, чем правда и ложь.
В МЕТРО
Вновь порываем мы с туннелем
И мчим на мост.
Все тот же вид.
Октябрь здесь спутаешь с апрелем -
Гараж, завод, труба дымит.
Идет короткая минута.
Сейчас в туннель нырнем опять.
И в это время почему-то
Я никогда не мог читать.
Брошюру, свежую газету
Я просто так в руках держал.
И все смотрел на землю эту,
Смотрел и взглядом провожал.
1980 год. Первая публикация - "День поэзии" - 1982.
* * *
Как же значительно было тогда
Ехать верхом в Арзрум.
Видимо в лайнерах наша беда, -
Стал верхоглядом ум.
Будем на пляже лежать, загорать,
И улетать невзначай.
Как же значительно было сказать
Черному морю: "Прощай!"
* * *
Ты смутно проживешь и эти дни.
А не в пример тебе, в пылу победном,
Каратели на плоскогорье бедном
Все что творят - все ведают они.
Но все-таки совсем не в том беда,
Что ты и честь и ум свой пропиваешь,
А в том, что как они ты твердо знаешь,
Что нет над нами Божьего суда.
ПТИЦЫ
И когда я газетку беспомощно смял –
Лжи и фальши страницы -
На завистливом взгляде себя я поймал -
Как парят эти птицы!
Где б я был, если б мог выбирать, где мне быть -
В государстве негодном,
Или там - где уже все равно где парить,
Бесконечно свободным.
1981 год.
публикация - Журнал «Новый мир» -https://magazines.gorky.media/novyi_mi/1999/12/my-ne-nuzhny-tebe-moya-strana.html